Персональный сайт Инны Калабуховой

Рисунки пером

Как Артамоше имя выбирали

Бабушка говорит, что во всем виноват папа, если бы он не придумал ребенку такое дурацкое имя, мальчик бы рос как мальчик.

Может быть, действительно, дело в имени? Имя, ко­нечно, не дурацкое, но довольно-таки необычное. Всех других мальчиков зовут Сашами, Юрами, Славиками, Женями, Андрюшами, Костями, а Артамошу — вдруг — Артамоша.

А получилось это вот как: когда Артамоша родился, папа сразу сказал: «Дадим ему самое что ни на есть простое имя, хва­тит с меня, что я всю жизнь мучился».

А папу, действи­тельно, звали Ромуаль­дом, и он этого своего чересчур красивого иностранного имени очень стеснялся и пе­ределал его на Романа.

Папа родился в то время, когда всем детям давали такие замысло­ватые имена. Маму, например, нарекли Элегией (теперь ее звали просто Элла), а папину-мамину знакомую тетю Кла­ру по паспорту звали Карлибхта в честь Карла Либкнехта.

И все в доме, конечно, согласились с папой, что маль­чика надо назвать простым хорошим именем. Мама сразу предложила назвать его Валей, но Любочка, которой уже исполнилось восемь лет, заявила, что она не допустит, чтоб ее единственный брат носил такое девчонское имя, и посоветовала назвать мальчика Леней. Бабушка со своей стороны выдвинула Васю. Долго спорили, даже бросали жребий, то есть писали все имена на бумажках, потом клали бумажки в шапку и заставляли Любочку тянуть. Любочка вытянула имя Филипп, которое подбросил в шапку заскочивший на шум сосед-студент Митя. Это имя не понрави­лось ни маме, ни папе, ни бабушке, ни Любочке. И ре­шено было остановиться на Мише.

Папа забрал все документы и справки, и пошел выписы­вать сыну метрику. Пришел он домой через час и почему-то смущенно улыбаясь подал маме новенькую, хрустящую метрику.

Мама прочитала и так и села. Прибежала бабушка, про­читала и сказала: «Ну, знаете ли?!». Любочка тоже прочла метрику и заплакала. А в метрике было написано, что с сегодняшнего дня безымянного папиного и маминого сына и любочкиного брата зовут Артамоша. Папа объяснил свой выбор так:

— Понимаете, я шел и все думал, что от имени у ре­бенка многое зависит в жизни. Как я ни злился на свое имя, оно меня все-таки ко многому обязывало. Когда я был мальчишкой, я уже не мог плюнуть на тротуар или выругаться в присутствии девочек. Я ведь был Ромуальд. И я решил, пусть, конечно, у мальчика будет имя про­стое, но редкое, чтобы ему тоже хотелось жить как-то нео­бычно, иметь свой характер, свое лицо. И я назвал его Артамон.

Постепенно все привыкли к тому, что маленького маль­чика зовут Артамоша, имя даже стало нравиться, а Любочка сочинила про Артамошу стихи:

Артамошка, Артамон,
Артамошка — белый слон.
Белый, белый, белый, белый,
Ну, совсем незагорелый.

Одна бабушка никак не хотела примириться.

— Причуды все это, — говорила она. — Подождите, вырастет ребенок, он вам спасибо скажет. Впрочем, с таким именем и ребенок-то вырастет обязательно с причу­дами. Помяните мое слово.

И бабушкино предсказание сбылось.