* * *
Так думала я, затевая эти воспоминания. Но запасшись толстой стопкой бумаги, набравши в грудь побольше воздуха и, насколько возможно, раскрепостив свои догматические установки, я в конце концов убедилась, что ничего путного из моей писанины не выходит.
Видимо и мне, вопреки моим претензиям на широту взглядов и полет ума, присуща эта доминирующая семейная манера сухих лабораторных исследователей: собирать крупицы фактов, их систематизировать, анализировать, сравнивать сальдо с бульдо. Это обо мне писал Гумилев:
Никогда ничему не поверите,
Прежде чем не сочтете, не смерите,
Никогда никуда не пойдете,
Коль на карте путей не найдете.
С тем и остаюсь. Глядя с изумлением вослед деду. О котором сказал другой поэт. Другого масштаба:
И мимо всех условий света
Стремится до утраты сил,
Как беззаконная комета
В кругу расчисленном светил.
[1] Впрочем, недавно у меня в руках оказалась любопытная казенная бумажка, датированная 16 сентября 1960 года. В справке, выданной Томским горисполкомом за подписью его председателя А. Кафтанчикова, написано: «Тов. Калабухов Иван Григорьевич с 1958 года состоит на очереди для получения квартиры в домах местного Совета. Очередь его 64-я. Ввиду тяжелого положения с жильем в городе предоставить квартиру тов. Калабухову И. Г. в 1960 году не предоставляется возможным».
